Когда дети покинуты родителями, они возвращаются в родительский дом, пытаясь найти свое детство, спрятаться от ужасов мира «в эту гавань с кремовыми шторами, к людям, которые мне так понравились»…

Глубоко запрятанная метафора в произведении Михаила Булгакова прочитана якутским режиссёром Сергеем Потаповым именно так. В одном из предпремьерных интервью весеннего сезона 2018 года зрителям уже была дана режиссерская подсказка. Ключом для постановки стала идея оставленных без присмотра детей. «Простенький приём», обыгранный режиссером, ставит для объёмного и неоднозначного материала нужные и важные акценты. Режиссер умеет создавать форму вокруг придуманного концепта. И эта форма работает, будучи вершиной айсберга, но вместе с тем передает скрытую социальную механику чеховской сложной для объективной препарации душевной жизни наших соотечественников начала XX столетия.

Сам режиссер подсказал нам угол зрения, и вместе с тем, приём нисколько не умаляет достоинство и глубину поставленных в пьесе вопросов. Эта установка, видимо была рабочим маяком в работе с актёрами, которые должны были поверить в режиссёрскую авантюру «поотрываться по-детски» на сцене Государственного академического Русского драматического театра имени А.С.Пушкина в Якутске.

Сам режиссер подсказал нам угол зрения, и вместе с тем, приём нисколько не умаляет достоинство и глубину поставленных в пьесе вопросов. Эта установка, видимо была рабочим маяком в работе с актёрами, которые должны были поверить в режиссёрскую авантюру «поотрываться по-детски» на сцене Государственного академического Русского драматического театра имени А.С.Пушкина в Якутске.

Символическими полюсами стали структуры парных оппозиций, примененных как самим Булгаковым, так и нашим режиссёром. Они оба будто сговорились.

Потапов не раз упоминал в интервью, что подчас драматург ему «что-то даёт». Так у негослучилось с Брехтом. В этот раз булгаковские антиномии «дом – гражданская война», «белые – большевики», дополнились потаповскими: «фурии – ангелы милосердия», «рождественские елки – похоронные венки», «носилки спасения – смертный одр», «гитара – костыль»…

Все подсказывало о нахождении наших героев в двух мирах: по-детски укрыться в «мамином доме», зажмурив глаза на собственные страхи и неприятие реальности, и «сознательная взрослость» вынужденности принятия мира таковым, каков он есть на самом деле. Так, затуманенное алкоголем сознание – это нарочитая «зажмуренность детских глаз», когда страшно столкнуться с реальностью; лучше по-детски галлюцинировать в игре со «сверстниками» в уюте домашней квартиры. Это честнее и естественней для любого человека. «По-моему, и родина, и революция – просто красивая ложь, которой люди прикрывают свои шкурные интересы», – говорит один из булгаковских прототипов штабс-капитана Виктора Мышлаевского, взятый драматургом из другой пьесы.

Влюбиться в Елену ясную. Они все в нее влюблены или влюбляются. Но любовь к Елене, прочитанная режиссером, как к главной героине всего произведения, представлена авторским поиском её причин. Они оказываются разные, но вместе с тем, общий знаменатель у них один. Все разные любови героев произведения к Елене Тальберг, могут быть сведены к их общему прообразу – любви к маме, детской влюбленности в личный феноменологический образ, так необходимый каждому из одиноких детей на островке мирной жизни. У каждого любовь к образу мамы происходит по-разному – от Лариосика, до Леонида Шервинского,  Виктора Мышлаевского и Александра Студзинского.

О жестокости Потапова. Он безжалостен со зрителем. Он выводит на зрительский катарсис своим любимым приемом. Это стиль и режиссерская фишка. Вначале надо потянуть зрителя за верёвочку под названием «дай насладиться надеждой на лучшее», вначале он дарит ее, а вернее, подсаживает нас на крючок надежды. Мы в таком благостном псевдо-рае своих психических устремлений катимся на горках аттракциона вверх-вниз, у нас и самих актёров захватывает дух, все смеются, испытывают радость за персонажей, что пронесло… А потом – бац! Он оглушает «дубинкой» сюжетного поворота, еще и под классно подобранную музыку, крутым разворотом, к центру нечеловеческой боли…

Сергей Потапов умеет «готовить» наш зрительский мозг. И ему за это зрители должны быть благодарны…

Фото автора